Поэма Иоанн


 

Плясала Саломея на пиру!

На танец  мать взирала благосклонно.

И Ирод, ведший грязную игру,

Поплыл от неги, впрочь забыв о злейшем...

А Иоанн – всё рвал порочный круг,

Молитвы слал, без счёта клал поклоны,

Но не было надежды – ни малейшей!

 

Плясала Саломея, поводя

Плечами и глазами колдовскими:

То будто убегала от дождя,

То к солнцу живоносному тянулась,

То вдруг вдруг её закат пугает, рдян,

То волнами играется морскими,

К цветку, лаская, нежно присконулась...

 

И музыка – покорная – за ней

Смеялась, затихала и рыдала...

Чернее ада и небес ясней –

Застолье вдруг под взглядом Саломеи -

И нет её страшнее и нежней! –

Как плату – свои жизни ей кидали!

У ног её ползли – незримо – змеи...

 

И Ирод – встал (не зря убил он брата? –

Жене – цена, а дочь – как дар нежданный!)

Сказал: «Ты в танце – лучшая в мирах!

Проси – и нет – ни в чем! – тебе отказа!»

Но пало сердце Ирода во прах:

«Ты – Иоанна голову отдай мне!

Слуга: «Что, царь, так ждать ли мне приказа?»

 

О, Иоанн! Ты, тающий в темнице,

Зачем Ты властелину говорил,

Что люди – от стыда – склоняют лица:

Забыть: братоубийцей стал их царь!

За самку! Смертью брата – не казнится,

Как если бы добро тем сотворил.

Кольцо – по следу братнего кольца...

 

И что теперь подцарственные люди

Должны считать за правду, что – за ложь?

В темнице Иоанн! Но кто забудет,

Что есть еще Верховный, Божий Суд!

Вновь Саломея, радостно и зло:

«Пусть Иоанна голову – на блюде

Сейчас же мне – за танец – принесут!»

 

Боится Ирод: как же повелеть? –

За Иоанном – кто-то – очень сильный!

И путаются пальцы средь колец:

Неосторожность! О, язык мой! враг мой!

Позор – назад: как свиньям бросить – хлеб?

Но мало ли уже голов сносили?

Нет головы – плеча зияют раной...

 

Трубой последней – стражника шаги,

Что голову на пир принес – от плахи –

За волосы – на блюдо – и другим, –

И – руки мыть! – от крови Иоанна...

А Саломея с блюдом дорогим

Спешит, да в ноги матери с размаху -

Желающей Главы – как Божью манну!

 

Иродиаде – страшно: ясен всем

Источник вдохновенья Саломеи!

(До пира Ирод вовсе не был сед!)

Как дорог танец дочери не царской!

А Саломея, страшная в красе,

От  материна ужаса немея,

Огорчена в своем капризе барском.

 

Чего она ждала от Головы? –

Оставшейся – без тела, и без Духа.

И веки глаз, и губы рта – мертвы:

Уж Иоанн  вовек не скажет слова!

Молчат, как стебли сломанной травы,

Увидев царству Ирода – разруху!

Пирующие – словно – безголовы!

 

Иродиада – дочери: «Пляши!»

Себе: «Да неужели Бог – накажет?!»

Без пыла, без веселья, без души

Плясала Саломея – чтоб не плакать:

Движенья были так же хороши,

Но лик был – соучастием – загажен...

И гости – не хотят – вина и лакомств....

 

Ни – плясок. Словно воздух вдруг протух!

Пред каждым жизнь предстала – приговором!

И слуги – словно черти на посту!

Минуту выжидают – для расплаты!

Но видел каждый грязный путь задворок,

Которым догонял свою мечту

О золоте, о власти и палатах.

 

 

 

«Что дальше - с Иоанна головой?» -

От предавшей жены ждет царь ответа.

Ответила - усмешкою кривой,

Да Саломея - ужаса волною:

Пляша, послушна, пала вдруг травой

И стало всем темно - при ярком свете:

Гнев Неба - вслед за мерзостью земною!

 

А царь - сидит. И встать никто не смел:

Не Господа гнев страшен - господина!

Но вот Иродиады злобный смех:

Над смертью Иоанна - торжествует!

«На плаху - вслед за муками в тюрьме -

Святая добродетель угодила!»

И мертвая - взирает на живую,

 

Которой - ни к чему прямой язык,

Которая - не терпит обвинений,

Держа в руке козырные тузы, -

Ведь грех братоубийства - не на ней!

Имеет все, к чему пришел позыв,

И любит лишь - в крови своей волненье.

Да танец под дрожание огней...

 

Но мертвая - внезапно - Голова

В блаженстве несказанном - улыбнулась.

И тишину тяжелую прервав,

Волчицею скулит Иродиада:

Узрела путь, ужасен и кровав! -

К ней когти сладострастно протянулись

Пылающего, мерзостного ада!